Извините, регистрация закрыта. Возможно, на событие уже зарегистрировалось слишком много человек, либо истек срок регистрации. Подробности Вы можете узнать у организаторов события.
Фильм о любви деревенской девушки Аси-хромоножки к трактористу Степану. Ася любит его преданно и безоглядно, решает родить от него ребенка, невзирая на то, что Степан и не думает на ней жениться. В Асю влюблен Чиркунов, он готов ради нее на все. Однако Ася не может отказаться от своей любви к Степану.
Картина снята в новой для того времени, экспериментальной манере, с непрофессиональными актерами и сложной операторской работой, благодаря чему фильм называют «документальной мелодрамой». Риск, на который пошел Кончаловский, оправдался только через 20 лет: в 1967г. фильм был сразу же положен на полку и вышел на широкие экраны только в 1987г.
Актриса Ия Саввина о работе над фильмом:
«Многие сцены советское начальство требовало вырезать. Например, всю роль деда Тихомира. Я, разговаривая с Кончаловским по телефону, сказала: вырежь меня до кадра, всю абсолютно. Но не трогай деда! Потому что это счастье. Это украшение картины. Как и горбатенький бригадир, как все эти совершенно уникальные люди. И дружно, хорошо мы снимали. И когда какой-то был праздник, накрывали стол. И варили картошку. И все вместе собирались и отмечали. У меня даже фотокарточка где-то была, где я с этой картошкой волокусь. И как этот фильм понравился тогда Смоктуновскому. Иннокентий Михайлович, который не любит говорить, как он говорил! Как точно. Как нервно. Как чуть ли не со слезами…А как сами жители деревенские реагировали. Первый показ был там, в деревне. Они чуть не разнесли кинотеатр от восторга. Грустно конечно, что фильм поздно вышел, через 20 лет. Он еще тогда прямо сразу обошел бы все экраны мира. Я уверена в этом».
Андрей Кончаловский о фильме:
«Мне очень хотелось запечатлеть на пленку неприхотливое течение жизни. В то время мы с Андреем Тарковским много думали о принципах изложения сюжета. Нельзя ли просто хроникально зафиксировать жизнь человека в каждый момент его жизни, ничего не отбирая, а потом смонтировать, отжав все неинтересное на монтажном столе?»
«… [это], как я теперь понимаю, было абсолютным вызовом обществу, давно привыкшему ко лжи. Правда вообще была исключена из обихода искусства, даже кинодокументалистики. Потому картину и восприняли как революцию. Потому Смоктуновский на премьере в ленинградском доме кино прямо на сцене стал передо мной на колени. Потому со Шкловским на просмотре в момент сцены похорон деда случился сердечный приступ. Потому же картину и запретили».